Недавно  на глаза мне попался  дневник другого известного советского писателя, из которого, так сказать с первых уст, узнал, какими славными людьми были те, кто вместе с Гитлером пришёл в 39-м со "своей правдой" на нашу, Богом данную землю.         

Сам Нагибин в предисловии к своему «Дневнику» пишет так: 

Перед нами своеобразная автобиография Юрия Марковича Нагибина (1920—1994), носящая глубоко исповедальный характер. 

Пусть этот дневник — прерывистый след одной жизни — будет моим быком в нашем отнюдь не потеплевшем  мире.

Давайте и мы, читатель, возьмём  "быка за рога" и пролистаем некоторые страницы дневника писателя.

Юрий Нагибин

2 июня  1994 г.

1959 г.

Съездил во Львов—Ужгород. Множество странных и острых впечатлений. Во Львов летел самолетом, в Ужгород ездил машиной через Карпаты. Во Львове в день, точнее, в ночь приезда ходил со своими спутниками и с В. Беляевым на знаменитое Львовское кладбище — «второе в Европе». Тут вообще всё «второе»: второе кладбище, второй парк, вторая синагога. Эти прозвища лишь подчеркивают второсортность города, вместо того чтобы его возвеличить.

Всё таки замечательно, что в 91-м Украинцы западных областей сняли головную боль у колонизаторов по поводу «второсортности» в мозгах. Теперь москаль может успокоиться, зная, что всё, что осталось ему,  только первосортное: и огромный торгово-развлекательный комплекс ХХС, напичканый беснующимися попами, и засушенный вождь в кремлёвском подвале и два клоуна-самоназначенца, словом полный отстой для цивилизованного человека ХХІ века

Читаем дальше.   

 Кладбище огромное, залитое луной, с прекрасными аллеями и ужасными надгробиями, среди которых, как и полагается, выделяются своим пышным безвкусием памятники армянских священнослужителей. Шофер такси, везший нас на кладбище, рассказывал всякие страшные истории о бандеровцах, которые бесчинствуют среди крестов и могил: грабят, насилуют, убивают. Нас никто не ограбил, не изнасиловал, не убил, хотя вели мы себя довольно шумно: пили коньяк на могиле Ивана Франко и той девушки, что умерла на ложе в первую брачную ночь. У часовни, хранящей прах Бачевского, знаменитого фабриканта ликеров, мы сделали еще один привал и были замечены милиционерами. Нас разделяла кладбищенская решетка. Милиционеры поглядели-поглядели и пошли от греха подальше. А мы в другом, глухом конце кладбища перелезли через ограду и вышли на окраину города. А затем еще долго носились на попутных грузовиках к «Юре» — так, кажется, называется стоящий на холме, над городом, собор,— потом к Беляеву ходили допивать, наконец, домой, в пятом часу утра, в гостиницу, бывшую  «Жорж».

Понимают же, скоты, что такое хорошо и что такое плохо. Поэтому как-то странно, когда потомки описанных выше вандалов надрываются от возмущения, если кто-то пытается приготовить шашлычёк на "Вечном огне", зажённом ими же в их же честь. 

Дальше Нагибин приводит характеристику самого Беляева и пересказывает два его рассказа: 

 Знакомство с Владимиром Беляевым, детским писателем, темнейшим человеком. Бесконечные рассказы о всяческих жестокостях. Повешенные, сожженные, ослепленные, разорванные между двух берез, ущемленные в расколотых топором пнях, подстреленные из-за угла, изнасилованные, зарубленные топором и шашкой — обычные герои его устных рассказов. Неважно живет человечество, особенно на окраинах, на стыке границ, всех тут тянет в разные стороны, у всех зудит в одном месте. Вообще, «приграничье» — необычайно интересно, вот где начисто сдернута «ткань благодатная покрова».

 Рассказы В. Беляева

  Рассказывается это на очаровательной белозубой улыбке, по-русски, с чуть приметным украинским акцентом.

 —   После войны, точнее, в октябре 1946 года повстречал я во Львове дивчину... Глаза голубые, как озера... Хеть!.. На ресницы карандаш положить можно. На мадонну Сикстинскую похожа, честное слово!.. Познакомились. Ну, я сразу в КГБ — чтобы ей проверочку сделали. А там Пашка Косогуб, такой чудак, он у бандеровцев разведчиком был, душегуб, каких мало,— вот Леночка не даст соврать, сейчас демобилизовался, в райисполкоме работает. Так этот Пашка сразу взял ее в работу... Хеть! Раскололась в два счета. Племянница Деникина, связана с японской разведкой, участвовала в покушении на товарища Торбу. Полный порядок. Ей дали шлёпку, после обменяли на четвертак. До самого пятьдесят третьего просидела... Хеть!..

 —      Ну, а потом что?..

 —   Как что?.. Полностью реабилитирована. Недавно во Львов вернулась. Но уже совсем не то, пройдешь и не посмотришь, вот Леночка не даст соврать!..

 ***

 Беляев выпивал в доме старого друга, Львовского профессора-филолога. Водки, как и всегда, не хватило, и профессор побежал за угол, в ларек. Беляев стал домогаться у его жены, пожилой женщины, чтобы она отдалась ему по-быстрому, пока муж не вернулся. Та пыталась его усовестить, но он вынул пистолет и пригрозил, что застрелит ее. Глупая женщина продолжала упрямиться, он выстрелил и попал ей в бедро. Она навсегда осталась хромой, а Беляеву вкатили «строгача». Его утешает лишь одно: на следствии выяснилось, что эта женщина — сестра убийцы Воровского. Все-таки Беляев не зря старался.

 Красавица монахиня в Мукачевском женском монастыре. Гордое смуглое лицо, гордая стать, независимая, до вызова, поза во время службы в церкви.

 Не знаю как вы, читатель, а я бесконечно рад за львовян, освободившихся от таких тварей-освободителей. Теперь они по крупицам восстанавливают всё то, что было растоптано этими нелюдями и спокойно, как и положено человеку думающему, реагируют на сегодняшние изрыгания недочеловеков, когда те пытаются осквернить их национальное достоинство. В то время, как огрызку империи наступает... хеть, с уст сами собой срываются слова:

Слава Украине!